Чаще всего человек просто не готов к тому, что в студии, помимо него и партнера, есть кто-то еще. Коллега Эрика, Дмитрий, вовсе сомневается в мужской профессиональной пригодности: «Мужчины как-то совсем не вписываются. Я на своем опыте видел, как это происходило. Не получалось физически работать: не умеют, не схватывают, не понимают, что от них хотят. Что касается девушек, то с ними в плане раскованности все в порядке, но иногда не подходит формат. На кого-то есть много заказов, кого-то не хотят снимать и все тут. Многое зависит от внешности».
Петербургская актриса Лолита Оксель, утверждает, что от внешности зависит вообще все: «У девушки должна быть стройна фигура и бэйби-фэйс. У нас наступила эра молодости и няшности. Если не соответствуешь, можно брать креативным подходом. Чем больше в твоем списке вещей, на которые ты согласна при съемке, тем больше шансов, что выберут именно тебя. Красивых у нас много, без предрассудков — единицы».
Лолита специализируется на жанре сольного эротического ню. Училась на журналиста, нужна была практика по работе и на предложение провести лето на вилле в Испании, снять несколько видео, откликнулась охотно. «Когда только туда приехала, была в полном шоке, никогда еще не видела столько голых людей одновременно, — вспоминает она. — Снимать было сложно, когда понимаешь, что все не по-настоящему, и удовольствие, которое получают люди — актерская игра, причем довольно плохая». Поучаствовать ее попросил собственный молодой человек, которого захватила мысль о девушке-порноактрисе. «Не могу сказать, что он меня шантажировал или заставил, скорее просто подтолкнул. Мне нравилось делать то, что я делаю». Восприятию съемок как хобби способствует и заработок актрис. За один ролик (примерно 20 минут)  можно получить от 50 до 100 долларов. И заказы не каждую неделю — конкуренция огромна, причем среди своих же соотечественниц. 
Опытом работы с западными актрисами делиться Эрик Нигизиймана: «Посмотришь на западных женщин, так там все сплошь силиконом сделанные и уже изрядно потрепаны. С ними сложно снимать сцены вроде My First Anal Quest — понятно, что ты у нее не первый и даже не двадцатый. А у нас смотришь на девушку — и вроде ей 25 по паспорту, а дать можно только 18 и ты недоумеваешь: «Как же ты снимаешься, малыш?». У нас нет шаблонности, поэтому наш рынок девочек-моделей прогрессирует».

 
«Пока стоит — сниматься можно»

Обычно в съемках одной сцены участвуют четверо человек: мужчина, женщина визажист и оператор. В таких случаях весь процесс длится не более часа. Начинается все с того, что герои сцены обмениваются справками из поликлиники (они обязаны проверяться на наличия болезней), изучают фотографии, присланные заказчиком и самое важное — техническое задание. Порно-сцены, в представлении многих — чистая импровизация. На самом деле, все прописано строже, чем в «Дау» у Хржановского: позы, расстановка предметов, стилистика (кому-то хочется БДСМ, кому-то — латекса). Другое дело, когда сам заказчик приезжает на съемки, начинается импровизация. Но и в этом случае он — хозяин ситуации и волен творить так, как он хочет.Бывают более спонтанные ситуации: «Есть определенные установки, которые вначале даются девочке и мальчику, — рассказывает Дмитрий, бывший порноактер, — Все проговаривается прямо на ходу. И в процессе оператор просто говорит, что делать. Никто ничего не заучивает. Пять минут сняли, потом  что-то обсудили. Нет дикого нон-стопа».Самый главный стереотип — это размеры актеров. Все наши собеседники наперебой уверяли, что это не главное. Обращают внимание на то, как ты играешь, а не какими внешними и выдающимися данными обладаешь. Возраст, кстати, тоже не имеет большого значения: «Я боюсь показаться грубым, но пока член стоит — сниматься можно, — говорит Эрик, — Ведь порой и дедушки совсем старые снимаются, смотришь на них и думаешь: он ведь кончит –— инфаркт случится. Но и для них находится своя целевая аудитория, которой нравится что-то типа Вудмана: старичок, который трахает девочек»

У его коллеги Дмитрия немного другие цифры: «Самое быстрое — полтора часа. Обычно сорок минут — на фотографии, тридцать минут — на видео. Но это самый быстрый вариант, когда все гладко идет. А иногда ролик на полчаса можно снимать целый день. Всякие же бывают нюансы. Актрисы, например, капризничают».
Наконец, последняя проблема, по словам наших героев – это деньги. На Западе топовые актеры могут зарабатывать и две тысячи евро за полуторачасовую съемку. У нас о таких суммах можно только мечтать. По словам Дмитрия, «сто долларов за один ролик — это стандарт. У тех, кто более знаменит — 200 максимум. При этом в день бывает четыре съемки подряд. Но каждый день сниматься — черевато проблемами со здоровьем». Теперь Дмитрий тоже не снимается в порно. Говорит, устал. Да и не всерьез все это было.
В этих историях люди делятся на две части: половина вполне откровенно рассказывает о своем опыте в порно-индустрии, половина молчит и старается об этом лишний раз не напоминать. И дело порой не в стеснении, не в робости — «просто у нас не Европа, и отношение к тем, кто снимается и тем, кто снимает порно, совсем иное», — сетуют участники процесса.
«Единственный стереотип, который я встречал: очень многие мне писали, что я, мол, животное, что я аморален, — говорит Эрик — А у меня сразу рождался вопрос: кто из вас животное, если я получал удовольствие и зарабатывал деньги, а человек, извините, дрочил на меня, а потом еще и срет, говоря, что я такой-сякой. Мне кажется, это проблема комплексов. Люди пишут бред, им хочешь объяснить внятно, а они уходят в глухую оборону».
Говорят, что порноактерам катастрофически не везет в личной жизни. Это неправда. Большинство их партнеров в жизни абсолютно адекватно относится к тому, что они делают на съемочной площадке. «Моя жена сделала свой выбор,  — рассказывает Эрик, — и сейчас, когда ей кто-то пытается сказать: мол, твой мужчина перетрахал огромное количество женщин, она говорит: «Да, зато мой мужчина трахаться умеет!».